* * *
Хочешь многого добиться,
Вечное перо в руке,
Собираешь по крупицам,
Размещаешь в черепке.
Но скажу я, между прочим,
Торопиться ты погодь.
Ты, конечно, много хочешь,
Но допустит ли Господь?
* * *
Глаз видит звезды, много звезд,
Рассудок выше звезд стремится —
Как бешеная колесница,
Но усмиряет все погост.
Не зря же небо ночи масти
(Так эфемерна бирюза)...
Рассудок слеп, как и глаза,
Воображать он только мастер.
* * *
Ветер сегодня простужен:
Сыплет крупу — мелкий град,
Он никому не нужен,
Кто ему будет рад.
Тот, кто презрен, как водится, —
Любит обиженных стон.
Злобится, злобится, злобится,
Хлещет прохожих он.
* * *
Виснут хмурые скалы,
Смотрят в кромешную мглу,
Монстром зловещим кажутся,
Чёрный их остов согнут.
Мчится река в пади,
Каменный точит редут…
Если они не упали,
Но все равно упадут.
* * *
У каждого своя дорога,
Свой (каждый) оставляет след.
Жестокого на свете много,
Наверно, так задуман свет.
Но не игрой слепого рока
Дается эта «благодать».
Зачем она нужна — жестокость? —
Нам остается лишь гадать.
* * *
Кто хочет поднебесной славы,
Тот гонит в бой полки людей,
Каких-то ради там идей
Возвышенных, но все ж кровавых;
Большой он принимает грех,
Ответ ему держать нелёгкий...
Цветов склоняются головки -
И я за скромный их успех.
* * *
Очень хочется правды
И ненавидеть кривь.
Прямо растут травы,
Только потом извив.
Курица может кочетом
Песню свою спеть…
Правды кому не хочется? —
Только мало — хотеть.
ДОВЕЛ
Опять жене вожжа под хвост,
Опять ей хочется ругаться;
Я в одеяло прячу нос...
А что мне остаётся, братцы? -
«У всех приличные мужья,
А мой шуршит зимой и летом...»
Заело... Лучше б из ружья,
В упор, из двух стволов, дуплетом.
Не подхожу вчистую ей,
Буквально создан весь для пытки…
«От писанины от твоей
Нет пользы, лишь одни убытки!..»
Мужик, конечно, я — не ржа,
Мог бы деньгу ломать плечисто,
Но вот подался в сторожа —
Где платят лишь на зубочистки…
«С работы возит Вальку муж,
Духами вся с утра воняет,
В червонном золоте к тому ж,
И кофты каждый день меняет.
А Сонька с хахалем на юг...
Халат китайский «Три дракона»»…
Еще три слова, и каюк —
Кидаюсь на асфальт с балкона.
Но вот заплакала она,
С досады или от отчаяния.
И мне понятно чья вина:
Довёл её своим молчанием.
* * *
Когда живётся беззаботно,
Тогда и жизнь спешит охотно.
* * *
Начат день, обещает он много:
Мол, осилим, увидим, найдем;
Только вот не по нраву дорога,
Не по мне этот пыльный подъем.
Не хочу больше падать я в топкость,
Обрезаться осокой излук.
Мне достаточно узенькой тропки,
Что прорезала пойменный луг.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.